Из-за
леса дальнего, высокого,
Из-за
моря вольного, широкого
Заря
алая занимается.
Да
росой с цветов умывается.
А за
хлебодарным за полюшком
От
востока уж всходит солнышко;
Солнце
красное улыбается,
Новый
день в слободе начинается.
Много
лет назад во слободке той
Жил в
довольствии наш купец честной,
Торговал
он мехами: лисицами,
Соболями,
бобрами, куницами.
И была
у него молода жена,
Стройный
стан, подобно былиночке,
И
любил ее купец до безумия,
Не
давал на ней осесть и пылиночке.
Вот,
живут они пять годков, иль шесть
В
постоянстве, в любви и согласии,
Наконец,
сошла божья благодать:
Понесла
жена. Стали сына ждать.
И
купец честной да на радостях
С
мужиками все разговоры вел,
Подливал
им в кружки хмельна вина,
Улыбалась
всем молода жена.
Пронеслась
зима. Вышел нужный срок,
И
увидел свет долгожданный сын.
Ликовал
отец, возгордясь сынком,
Но
недолго он веселиться смог.
В
родовом огне, во горячечном
Молодая
мать заметалася,
И в
бреду звала мужа – сокола,
А
четвертой ночью скончалася.
На
колени пал молодой купец,
Зарыдал,
завыл зверем раненым:
-Ты
открой глаза, ясно солнышко,
Ты
проснись, моя ненаглядная!
Тут
сбегалися люди добрые;
Как
услышала вся слободушка:
-Встань
же, встань, моя лебединушка,
Не
бросай меня сиротинушку!
***
Вдруг
откуда – то ветер северный
Среди
бела дня налетел, завыл,
Раскрутил
песок до небес столбом
Потемнело
все, словно ночь кругом.
Он
гудел, стонал, будто колокол,
Плач
купца носил в разны стороны,
На
дыбы взвился даже старый конь
И
раскаркались черны вороны.
Тут в
глазах отца свет померк, погас,
Проклял
он свою долю горькую,
Лишь с
сынком одним был он ласковым,
А
малыш сиял ясной зорькою.
Как
бы, кто с тех пор подменил купца,
Ненавидеть
стал всех и вся вокруг.
Приструнив,
украв его легкий нрав,
Будто
дьявол в нем поселился вдруг.
Невзлюбил
он враз целый белый свет,
Лгал
друзьям и счастью завидовал,
Стал
он груб и вспыльчив немерено,
Жаден
стал, порою, до скупости.
Перестал
давать и убогому,
Обижал
людей он без повода,
Доброта
его превратилась в прах,
В
сердце каменном поселился страх.
А
сынок, меж тем, подрастал себе,
В свою
мать пошел – облик ангельский.
Он
один купцу стал отрадою,
Только
с ним отец был по-прежнему.
Шли
года да шли – торопилися,
Пятый
год настал от рождения;
И
смышлен сынок, и резвехонек,
И с
утра до тьмы веселехонек.
Подошла
беда ни откудова,
Восковой
свечой таять стал малыш…
Привозили
из города лекарей,
Но не
мог причины понять никто.
А
малыш, меж тем, смирным ангелом
Угасал,
как яркая радуга,
Что
стоит дугой над слободкою,
Расцветая
на время короткое.
И
никто не мог и додуматься,
Что
болит душа у мальчоночки,
И за
долю свою сиротскую,
И за
муки отца тоскливые.
Пребывал
купец в жуткой панике,
Докторам
швырял злато-серебро,
Да
напрасны были страдания,
И
застыли все в ожидании.
А
купец пошел в горе горестном
К
ведьме-знахарке, что была в лесу,
От
людей уйдя, доживать свой век
В
ветхой хижине в одиночестве.
И
принес он ей деньги звонкие:
-Покидает
свет мое дитятко,
Помоги
ты мне, научи, как быть!
Коль
помрет сынок, так и мне не жить.
Что
ты, милый друг! Погоди, постой,
Помню
я тебя, парень удалой,
Как ты
спас меня за околицей
Много
лет назад от толпы людской.
Видно,
час пришел расплатиться нам,
Научу,
как быть, пожалев тебя,
Только
ты мешок убери вперед,
Благодарности
мой пришел черед.
Коли
был бы ты, как в былые дни,
Ныне б
не носил думу грустную.
Заболел
сынок от твоей тоски –
Ведь
родителя дети чувствуют.
Предстоит
пройти много дней пути,
С
испытанием должен справиться:
Принеси
скорей ты живой воды
И
тогда твой мальчик поправится.
Вот
тебе кувшин белый глиняный,
Заключен
в нем луч солнца яркого,
Он
тебе - и свет, и совет в пути,
Лишь
открой его да выспрашивай.
А пока
испей мой волшебный чай,
Даст
он сил тебе, даст и мудрости.
Поутру
ж поди в чисто полюшко,
Лишь
появится красно солнышко.
***
Поднялся
купец и пошел домой,
Там в
светелке спал его бледный сын,
На
колени пал пред мальчонкой он,
Говорил
ему таковы слова:
Ты
прости меня, дорогой сынок,
От
беды тебя уберечь не смог,
Понял
я теперь: что б тебя спасти,
Должен
прежним стать и себя найти.
Принесу
тебе я воды живой,
От
воды той все поправляются,
Не
грусти, не плачь, милый ангел мой,
Ты
дождись меня, мое дитятко.
Я
пройду сквозь все испытания,
Я
стерплю и боль и страдания,
Да,
поможет луч солнца ясного
Мне
вернуть тебе лето красное!
Вот,
пришел купец в поле чистое,
Посреди
него - камень бел горюч,
А на
камне том буквы писаны
Жарким
пламенем красным огненным:
Вправо
повернешь – юность ты вернешь,
Влево
повернешь – так, богату стать,
Коль
вперед пойдешь, там себя найдешь,
А куда
идти, то тебе решать.
Что ж?
Раздумывать, вроде, нечего-
Я и
так богат и не стар еще.
И
вперед купец по тропе пошел,
Сам не
знал, что ждет на прямом пути.
Долго
ль, нет ли, брел по дороженьке,
Вдруг
увидел лес из колючих лоз
Меж
деревьями весь опутанный,
Мертвым
сном, как снегом, укутанный.
Нет ни
звука в нем, ни тропиночки.
-Как
же сквозь него пробираться мне?
У луча
спросить, может, даст ответ?
И
открыл кувшин белоглиняный.
А,
оттуда луч светлым зайчиком
Промелькнул
и скрылся в лесной глуши,
Меж
дерев скользнув, тонким волосом,
Отозвался
вмиг громким голосом:
-Пред
тобой стоит бурелом в шипах;
Где
пройдешь, а где и поползаешь,
Ты,
идя по нем, боль почувствуешь,
Ту
людскую боль, что посеял сам.
Вспоминай,
купец, как кичился ты
Над
людьми своим своенравием,
Не
увидев в них себе равного
За
гордынею да тщеславием.
Есть
места, где лес расступается,
То –
года, когда ты любил людей,
Безоглядно
все до конца пройдешь,
Я ж во
след тебе буду двигаться.
Увидал
купец синий сына взгляд:
-Мне
нужна вода животворная.
Одолею
лес тою силою,
Что
давала мне моя милая.
Шел до
полпути он играючи,
Расступаясь,
лес пропускал его;
Вдруг,
колючей встал да густой стеной,
Ни
просвета в нем, ни прогалины.
Стал
руками он раздвигать кусты,
За
шипы и сучья цепляется,
Держит
хваткою мертвый лес купца
Показалось,
нет у него конца.
Долго
ль, коротко ль, продираючись,
Где
плечом, где грудью толкался он
Где
ползком, где боком, где прямиком,
Ночь
иль день кругом? Потерялся он.
Ни
идти уже, ни ползти невмочь,
А
стена шипов не кончается…
Боль,
тщеславие растворяет в нем,
Раны
жгучие все горят огнем.
А
когда боец пал совсем без сил,
Расступился
лес, как и не было.
Засинело
вновь небо ясное,
Обняло
теплом солнце красное.
Пролежал
купец час, а, может, два,
Встал,
готовый вновь к испытаниям,
Вымыл
раны все ключевой водой
И
сказал: Веди, лучик золотой!
***
Вот он
встал, пошел по дороженьке,
Поспешал
скорей, норовя бежать.
-Не
спеши, мой друг, слушай, что скажу,-
Говорит
ему лучик солнечный.
-Ты
сейчас, купец, в чудный сад войдешь,
Сладок
там и пьян колдовской туман.
Вспомни
все свои прегрешения,
Предстоит
тебе искушение.
Вот
заходит в сад, полный музыки,
В
самом цвете лет добрый молодец,
А в
саду блестят краски дивные,
На
ветвях поют птицы райские.
И
забылся он, звуки слушая,
Песни,
бережно утешающей,
Обо
всем забыл в сладкозвучии,
Чуя
кровь лишь, бурно кипучую.
Овевал
его синих гор эфир,
И туманил
ум пряный запах трав,
А в
ногах стелился цветов ковер,
Переливами
услаждая взор.
Ощутил
купец в неге сладостной
Боль-тоску
свою с новой силою:
-Сколько
лет хожу не обласканный,
Не
пора ль найти себе милую.
Вот
рассеялся колдовской туман,
Средь
цветов – краса ненаглядная
Красна
девица, как березка стан
Сарафан
на ней так и светится.
Темным
омутом томный взгляд манит,
А из
уст текут речи сладкие,
Хороша,
мила, как картиночка,
Ну,
точь-в-точь – его лебединочка.
И
стоит купец зачарованный,
Неземной
красой околдованный.
Подошла
к нему красна девица
И
зовет прилечь на узор-ковер.
Словно
два крыла руки белые,
Тянет
к молодцу, улыбается.
Тут
издал купец истомленный стон,
Был
готов тотчас ей поддаться он.
Но
увидел вдруг на мгновение
Чудных
глаз сыновьих видение,
Из
объятий тех словно уж взвился,
Оттолкнув
рукой деву юную:
-Не
дурмань меня, не старайся зря,
Не
поддамся я искушению,
Не
люба ты мне, нежеланная,
Убирайся
прочь, окаянная.
Из
цветущего сада выскочил
Перепуганный,
но не сломленный,
Руку
он себе положил на грудь,
Что б
унять свое сердце резвое.
Под
сосной в траве сел, задумавшись:
-Ты
прости меня, мой сынок родной,
Было,
уж пропал; и любви взамен
Чудом
не попал в липкой страсти плен.
-Отдохнул?
Остыл? Что ж, вперед пойдем,
Ведь
назад дорог все равно уж нет,
Вон,
воды испей, здесь журчит ручей,-
Подлетел
к нему золотистый луч.
-Осознал
теперь, нет пути трудней,
Чем
тропа во глуби души своей,
Мало
на земле храбрецов таких.
Что ж,
пойдем на мост из обид людских.
***
Вот на
нем поймешь, как ужасно зло
И все
то, что с ним крепко связано,
Сто
обид найдешь, гнев и ненависть,-
Все,
что на люди изливал пять лет.
Уж, не
знаю я, одолеешь ли,
Есть
ли кто, тобой не обиженный…
Полотняный
мост высоко стоит,
А под
ним огонь до небес горит.
- Что
теперь рядить? Дело сделано,
А
свернуть с пути не посмею я;
Тает
мой сынок тонкой свечкою,
Должен
я дойти до живой воды.
-Ты,
купец честной, подойдя к мосту,
Пред
людьми склонись в извинениях,
Может,
кто тебя от души простит
И
сойдет с пути, не тая обид.
Подошли
они к краю пропасти,
А над
ней висит полотняный мост,
И на
том мосту, на середочке,
Увидал
купец слободян своих.
Он
склонил тогда до земли главу:
-Я
прошу простить, люди добрые
За обиды,
мной нанесенные,
И за
чувства, мной оскорбленные.
И
взошел на мост, что над пропастью.
Смог
ли кто его до конца простить?
Он до
полпути встретил лишь двоих,
Кто
обижен был им по глупости.
Но
обида их, до сих пор жива,
В
глубине души затаенная…
Отошли
с пути и растаяли,
От
следов лишь дыры оставили.
Вот,
дошел купец до большой толпы,
А в
толпе-то все земляки его.
Поклонился
им, поздоровался:
-Вас
прошу скорей пропустить меня.
Уступили
путь. Друг за дружкою
Улетая
вверх, как видения,
Посходили
с мест и растаяли,
От
моста лишь нитки оставили.
И от
ужаса цепенел купец,
Камнем
стал, без чувств да без памяти:
-Как
же путь теперь до конца пройти,
Кто
найдет воды, что б сынка спасти?!
И
поник купец, пригорюнившись,
Посмотрел
вдруг вниз и додумался:
Коль
веревки мост могут выдержать,
Так
пройду по ним, даст бог, выдюжу.
На
руках висит, продвигается,
Опустившись
прямо над пропастью,
Из последних сил выбивается,
Сапоги
его тонут в пламени.
Искусал
страдалец все губы в кровь,
Пот
рекой течет, застилая взор,
Уж на
ощупь он продвигается,
Онемев,
рука опускается.
И
решил купец: Смерть моя пришла.
Здесь,
видать, конец путешествия,
Покатились
слезы горючие:
-Кто ж
спасет дитя горемычное?
Человек
– то, знать, не обученный:
Что б
совсем прощать, до крупиночки,
Что б
раскрасить черное в белое…
Вдруг
увидел он место целое.
То -
один из тех, что на паперти,
Тот,
кого купец как-то пнул ногой,
Не тая
обид, будто он святой,
Отошел
с пути, не оставив дыр.
С
благодарностью отдохнул купец
На
краю моста, где стоял старик.
-Ай,
спасибо, старче, хороший мой,
Что
сумел простить все до крошечки.
Хоть
сиди, хоть нет - надо двигаться,
Только
руки все поистерты в кровь,
Оторвал
подол от рубахи он,
Завязал
свои раны жгучие.
Опустился
снова над пропастью,
Что б
дойти уже до конца моста,
Да и
путь остался, не так велик,
Ведь,
почти последним стоял старик.
Жег
его огонь жарким пламенем,
Но
собрал купец, сколько было сил,
Крепко
зубы сжал и, скрывая боль,
К краю
пропасти докарабкался.
Сапоги
стянул обгоревшие,
Во
студен ручей сунул ноги он,
А
потом улегся на травушке,
Крепким
сном уснул на муравушке.
***
Увидал
во сне сына милого,
Мол,
сидит сынок у окошечка,
Смотрит
вдаль, отца дожидается
И,
похоже, что улыбается.
В этом
сне купец успокоился:
-Знать,
успеется, не зачахнешь ты,
Что бы
ни было, все равно дойду
И
живой воды для тебя найду.
Как
единый миг отдых кончился,
Разбудил
его лучик солнечный:
-Что,
дружок, поспал, стихла боль чуть-чуть?
А
теперь вставай, не окончен путь.
Здесь,
за ельником - место гиблое,
Там
почувствуешь, как ко дну влекут
Сила
зависти, цепи жадности
В
полноте своей неприглядности.
Вспомни
ты, когда песню щедрости
Променял
на вой дикой скупости,
Как
родил змею черной зависти
К
молодым, что жили в согласии.
Вон,
слегу возьми у березоньки,
Впереди
себя ею щупай путь.
Сила
надобна необычная
Что б
спасти тебя, горемычного.
Впереди
болото зловонное…
-Помоги
мне, бог,- прошептал купец,
Следом
за слегой шаг ступил, другой,
Глядь,
а топь под ним крепко держится.
Посмелей
шагнул, понапористей,
Невредим
добрался до пол пути,
Но, за
то, как жил пять последних лет,
Знал,
пришла пора свой держать ответ.
Вот,
слегою ткнул посреди тропы,
Тянет
палку вниз тина жирная,
Справа,
слева ткнул. Тянет с силою
В
глубину болото трясинное.
Ведь,
пути назад все равно уж нет,
Пробираться,
стало быть, надобно,
-И,
пускай, что будет,- решил купец.
-Велики
грехи, знать, пришел конец.
Он
пошел вперед уж без посоха.
В плен
схватила тина тягучая:
По
колено вяз; а потом, по грудь
Засосала
смерть неминучая.
Страх
берет купца: - Коль погибну я
Сиротинушкой
станет дитятко,
От
тоски умрет мой родной сынок,
И
завянет он, как в степи цветок.
А до
леса вон, уж рукой подать,
Может,
пять шагов и осталося,
Но
болото злое сковало грудь
И уже
до шеи добралося.
И
промолвил он: - Прощай белый свет!
А в
лице уже – ни кровиночки,
Поднял
руки кверху молитвенно,
С
головой уйдя в ненасытное.
Дух
кончается в молодой груди…
Вдруг,
в одной руке ощутил он сук,
Меж
ладоней сжав, не поверил сам,
Будто
что-то есть, что спасет его.
Очутившись
в миг на земле лесной,
Он
ветле отвесил поклон земной.
-Знать,
слаба пред богом болота пасть,
Коль
простил меня и не дал пропасть.
Мне в
который раз крупно повезло,
Знаю,
видишь ты и добро и зло,
Ведь,
твоей, Господь, дивной силою
Вознесла
ветла над трясиною.
Снял
купец с себя все одежины,
Побросал
сушиться на солнышке
И упал
без сил, отдохнуть чуть-чуть,-
Много
сил отнял этот трудный путь.
По
щеке его луч скользнул опять:
-Поднимайся,
друг, хватит травы мять.
Продолжаем
путь, или, может, нет?
Так и
быть, открою тебе секрет.
Утомлен,
бедняга измученный,
Но, на
той скале, что – за тучею,
Ждет
последнее испытание
И
закончатся все страдания.
Наверху
в скале бьет желанный ключ,
До
него добраться сумеешь ли?
Утвердится
здесь твоя выдержка
И
добиться цели стремление.
Тяжела
скала каменистая,
Да,
еще трудней боль сердечная,
Коль
дитя страданиям сам виной,
Доползешь
до верха любой ценой.
Подскочил
купец, одевается,
В
суете спешит да торопится:
-Уж,
скалу-то эту зловещую
Одолею,
что бы ни стоило.
Мне б
вот, силушки для нее собрать
Да,
набрав водицы, домой бежать!
С
ощущением возрождения
Начал
он свое восхождение.
Поначалу
взмыл как на паре крыл,
Высока
скала, достает до туч…
Круче
стал подъем, и все медленней
Наверху
купец выбирает путь.
К
небесам влечет добра молодца
Цель
спасения благородная.
Все
труднее он поднимается,
А
скала, увы, не кончается.
Утоньшаются
камни - выступы,
Негде
взять рукой, негде стать ногой,
Хладным
потом он обливается,
По
скале ползет, пробирается.
-Ну,
еще чуть-чуть, и еще чуток…
Руки в
кровь содрал, исцарапался,
То –
зацепится, то – повиснет он,
В
голове стоит колокольный звон.
Цель
близка. Купец приближается
Весь
изодранный да израненный,
Вот,
уже рука на верху скалы,
А себя
поднять нету моченьки.
Но,
сумел собрать таки волюшку,
Стиснув
зубы, в грудь глубоко вдохнул…
В этот
раз прошла стороной беда.
На
площадку влез, где журчит вода.
Встал
он на ноги, к роднику бредет,
Словно,
пьян совсем, все шатается,
На
колени пал, поднеся кувшин
Под
струю живую, прохладную.
-Я
прошел, сынок, свой тернистый путь,
Для
тебя нашел я лечение,
По
скале пролез словно горный гном…
Тут
уснул купец богатырским сном.
Мало
ль, долго ли спал честной купец,
Никому
из нас и не ведомо,
А
проснулся он в чистом полюшке,
Среди
лютиков за околицей.
- Иль
приснилось все, или было так?
Помню,
что уснул, где сверкал родник,
Где
лишь чудом я избежал беды…
Но
кувшин-то полон живой воды!
То ль
почудилось, то ль показалося,
То ли
ведьмино зелье сказалося?
Аль,
не падал я, не горел в огне?
Нет
следов от ран, и кафтан на мне.
Был ли
путь лесами, болотами,
Райский
сад и мост и крута скала,
Где
подвергся я испытаниям,
Примирив
себя с мирозданием?
Что
назад не шел, точно помню я,
А до
дома вон уж рукой подать…
Поглядел
вокруг на родимый край,
Красота
земли очи радует.
И на
сердце ни боли - ни сколечко,
И душа
теплом вся наполнена…
-Ах
ты, боже мой, что судить – рядить?
Поскорей
водой сына напоить!
А
внутри его, словно, кто поет
И
легко, и нет ни грустиночки,
Что же
сталось с ним, все он думает,
Что же
все-таки приключилося?
Прибежал
в свой терем ветров быстрей,
Поднялся
бегом на родной порог…
Встретил
сын его, рад радехонек
И
румян, и вновь здоровехонек.
Стали
жить они, поживать себе
В
понимании да согласии;
Подобрел
отец, как и прежде, стал,
А
сынок сиял, будто солнышко.
Закатил
купец славный пир горой,
Пригласил
к себе всю слободушку,
Одарив
гостей златом-серебром,
Рассказал,
как зло победил добром.
Я,
ведь, там жила, средь гостей была,
Молодо
вино, как и все, пила.
Рот
открыв, как все, тоже слушала,
Как
искал купец свою душеньку.
А,
придя домой, весь его рассказ
Изложила
здесь, записав для вас.
КУДА Я
УЙДУ
Куда я уйду после смерти,
В тиши погрустить о былом;
Туда ль, где запрыгают черти,
Иль ангел помашет крылом?
Куда я пойду, коль наскучит
Шагать по земному пути,
И, кто же в дороге научит,
Как новый приют мне найти?
Но где-то, в глубинных анналах,
Я вижу серебряный сад,
И, будто бы, флейта звучала
За сканью жемчужных оград.
То помню, что было сверканье
Друг друга целующих звезд,
И, в радостном танце, мельканье,
Пестреющей радуги грез.
Я верю в лазурное небо,
В тот свет, что отсюда не зрим…
Без страха в чудесную небыль
Уйду, словно в путь пилигрим.
МОЛИТВА
В небесах я Бога не ищу,
Он во мне. Я – центр мироздания!
И от этой мысли трепещу,
Удивляясь счастью понимания.
То, что есть во мне – Его дары,
Я – лишь проводник Его талантов.
Вижу ясный свет и, с той поры,
Мое сердце – россыпь бриллиантов.
Я – вода, я – русло, я теку
Синею звенящею рекою,
Зная, как и, зная, что могу
Жить в любви, здоровье и покое.
Часто с Богом говорю в тиши,
Славя и добро его, и разум,
За великий, ясный свет души,
За любовь ко всем, всему и – сразу.
За возможность верить в мига сласть,
Сердцем я Его благодарю,
Чувствуя свою над жизнью власть,
С Ним, благоговея, говорю:
-Не раба тебе, я – дочь твоя,-
И не может в этом быть сомнений;
Ты же для меня – моя земля,
Мой рассвет, мой день, мой чудный гений!
Ты – мое богатство, мой оплот,
Всех дверей надежнее – охрана,
Моя сила, мудрость, мой полет,
Мое солнце в мареве тумана!
НЕ УКРАДИ!
Воруют
все, порой, того не ведая,
Пока
ворованное не облечено в слова.
Энергию
воруют у соседа,
Пожалуясь
на немощи едва.
Воруют
деньги, ценности и мысли,
Мужей
воруют, жен, детей, права,
Без
воровства и жизнь уже не мыслят.
Как до
сих пор Земля еще жива!
А Бог
предупреждал тогда, в Нагорной:
-Держать
ответ вам всем до одного.
Вы
проповедь послушали покорно
И
снова грабите, не видя: кто - кого.
Не
укради! - вот заповедь святая.
Расплаты за грабеж не миновать.
Живи
собой! Своим! Не посягая
На то,
кого б еще обворовать.
НЕ УБИЙ!
Творец
не бросил нас на произвол,
Оставив
правила, в которых все учел,
Сподобился
нам заповеди дать,
Что б
жить могли и Богу угождать.
Вот
«Не убий» есть заповедь такая.
Как
часто мы ее не соблюдаем!
Убийства
в нашем мире сплошь и рядом,
И
можно словом уничтожить, не спеша,
Убить
не только пистолетом, но и взглядом,
Зарезать
и без острого ножа.
Так,
не задумываясь, мы слова бросаем,
А то и
просто варварски стреляем,
Намереваясь
с этим долго жить,
Не
мысля, что придет пора платить,
Что
бумерангом лихость обернется
И,
сотворенное тобой, к тебе ж вернется.
Так,
может в этой жизни, может - в той,
Платить
за сделанное будешь сам собой.
Раскаяние
мало что изменит
И
непорочности собою не заменит.
Живи
по-божески и не играй с судьбой,
Тогда,
по-божески поступят и с тобой!
НЕ СУДИТЕ!
Господа!
Не надо все гранить!
Не
старайтесь качества разменивать.
Свет и
тень: их можно лишь сравнить-
Не
спешите ничего оценивать!
Ведь в
оценке вашей нет венца,
И
суждений нету идеальных.
Палка,
вон, и та - о двух концах.
Противоположности
дуальны.
Не
бывает - полностью плохих,
И
хороших вечно - не бывает,
Можно,
лишь, сравнив, сказать о них,
Ведь
из плюса минус вытекает.
Там,
где, сразу видно – властелин,
Обязательно
и раб всегда в наличии.
Светлый
– темный, сталь и пластилин-
Переходит в качество количество.
Чтобы
осудить, не тратьте слов,
А ни
то вы в добром зло разбудите.
Людям
нужно главное – любовь.
Не
судите! Не судимы будете.