Вернуться к разделу «Толстой»
Лев Толстой.
НЕ УБИЙ
Не убий
(Исход XX, 13).
Ученик не бывает выше своего
учителя, но и усовершенствовавшись,
будет всякий, как учитель его
(Лк. VI, 40).
...Ибо все, взявшие меч, мечом погибнут
(Мф. XXVI, 52).
И так во всем, как хотите, чтобы с вами
поступали люди, так поступайте и вы с ними
(Мф. VII, 12).
Когда по суду казнят королей, как Карла I, Людовика XVI, Максимилиана
Мексиканского, или в дворцовых революциях убивают их, как Петра III, Павла и
разных султанов, шахов и богдыханов, то об этом обыкновенно молчат; но когда
убивают их без суда и без дворцовых революций, как Генриха IV, Александра
II, императрицу австрийскую, шаха персидского и теперь Гумберта, то такие
убийства возбуждают среди королей и императоров и их приближенных величайшее
удивленное негодование, точно как будто эти люди никогда не принимали
участия в убийствах, не пользовались ими, не предписывали их. А между тем
самые добрые из убитых королей, как Александр II или Гумберт, были
виновниками, участниками и сообщниками, - не говоря уже о домашних казнях, -
убийства десятков тысяч людей, погибших на полях сражений; недобрые же
короли и императоры были виновниками сотен тысяч, миллионов убийств.
Учение Христа отменяет закон: "око за око и зуб за зуб", но те люди,
которые не только всегда держались, но и теперь держатся этого закона и в
ужасающих размерах, в наказаниях и на войнах, применяют его и, кроме того,
не только око за око, но без всякого вызова предписывают убивать тысячи, как
они это делают, объявляя войны, - не имеют права возмущаться на применение к
ним этого закона в такой малой и ничтожной степени, что едва ли придется
один убитый король или император на сто тысяч, а может быть, и миллион
убитых и убиваемых по распоряжениям и с согласия королей и императоров.
Королям и императорам не только нельзя возмущаться на такие убийства, как
Александра II или Гумберта, но должно удивляться, как так редки такие
убийства после того постоянного и всенародного примера убийства, который они
подают людям.
Люди толпы так загипнотизированы, что видят и не понимают значения того,
что постоянно совершается перед ними. Они видят постоянную заботу всех
королей, императоров, президентов о дисциплинированном войске, видят те
смотры, парады, маневры, которые они делают, которыми хвастаются друг перед
другом, и с увлечением бегают смотреть на то, как их братья, наряженные в
дурацкие, пестрые, блестящие одежды, под звуки барабанов и труб превращаются
в машины и, по крику одного человека, делают все враз одно и то же движение
и не понимают того, что это значит. Но ведь значение этого очень просто и
ясно: это не что иное, как приготовление к убийству.
Это - одурение людей для того, чтобы сделать их орудиями убийства. И
делают это, и заведуют этим, и гордятся этим только короли, императоры и
президенты. И они-то, специально занятые убийством, сделавшие себе профессию
из убийства, всегда носящие военные мундиры и орудия убийства - шпаги на
боку, ужасаются и возмущаются, когда убивают одного из них.
Убийства королей, как последнее убийство Гумберта, ужасны не по своей
жестокости. Дела, совершаемые по распоряжениям королей и императоров, - не
только прошедшего, как Варфоломеевская ночь, избиения за веру, ужасные
усмирения крестьянских бунтов, версальские бойни, - но и теперешние
правительственные казни, замаривания в одиночных тюрьмах, дисциплинарных
батальонах, вешания, отрубания голов, побоища на войнах, - без сравнения
более жестоки, чем убийства, совершаемые анархистами. Ужасны эти убийства и
не по своей незаслуженности. Если Александр II и Гумберт не заслуживали
убийства, то еще менее заслуживали его тысячи русских, погибших под Плевной,
и Итальянцев, гибших в Абиссинии. Ужасны такие убийства не по жестокости и
незаслуженности, а по неразумению тех, которые их совершают.
Если убийцы королей делают это под влиянием личного чувства негодования,
вызванного страданиями порабощенного народа, виновниками которых им
представляются Александр, Карно, Гумберт, или личного чувства оскорбления и
мести, - то, как ни безнравственны такие поступки, они понятны; но каким
образом организация людей, - анархистов, как говорят теперь, - выславшая
Бресси и угрожающая другим императорам, ничего лучшего не может придумать
для улучшения положения людей, как убийство тех, уничтожение которых
настолько же может быть полезно, насколько отрезание головы у того
сказочного чудовища, у которого на место отрезанной головы тотчас же
вырастает новая? Короли и императоры давно уже устроили для себя такой же
порядок, как в магазинных ружьях: как только выскочит одна пуля, другая
мгновенно становится на ее место. Le roi est mort, vive le roi! (*) Так
зачем же убивать их?
(* Король умер, - да здравствует король! (фр.) *)
Только при самом поверхностном взгляде убийство этих людей может
представляться средством спасения от угнетения народа и войн, губящих жизни
человеческие.
Стоит только вспомнить о том, что такие же угнетения и такие же войны
происходили всегда, независимо от того, кто стоял во главе правительства:
Николай или Александр, Фридрих или Вильгельм, Наполеон или Людовик,
Пальмерстон или Гладстон, Карно или Фор, Мак Кинлей или другой кто, - для
того, чтобы понять, что не какие-либо определенные люди, причиняют эти
угнетения и войны, от которых страдают народы. Бедствия людей происходят не
от отдельных лиц, а от такого устройства общества, при котором все люди так
связаны между собою, что все находятся во власти нескольких людей, или,
чаще, одного человека, который или которые так развращены этим своим
противоестественным положением над судьбою и жизнью миллионов людей, что
всегда находятся в болезненном состоянии, всегда в большей или меньшей
степени одержимы манией grandiosa (*), которая незаметна в них только
вследствие их исключительного положения.
(* Величия (фр.) *)
Не говоря уже о том, что люди эти с первого детства и до могилы окружены
самой безумной роскошью и всегда сопутствующей им атмосферой лжи и
подобострастия, все воспитание их, все занятия, все сосредоточено на одном:
на изучении прежних убийств, наилучших способов убийств в наше время,
наилучших приготовлений к убийствам. С детских лет они учатся убийству во
всех возможных формах, всегда носят при себе орудия убийства: сабли, шпаги,
наряжаются в разные мундиры, делают парады, смотры, маневры, ездят друг к
другу, даря друг другу ордена, полки, и не только ни один человек не назовет
им того, что они делают, настоящим именем, не скажет им, что заниматься
приготовлениями к убийству отвратительно и преступно, но со всех сторон они
слышат только одобрения, только восторги перед этой их деятельностью. За
всяким их выездом, парадом, смотром бежит толпа людей и восторженно
приветствует их, и им кажется, что это весь народ выражает одобрение их
деятельности. Та часть прессы, которую одну они видят и которая им кажется
выражением чувств всего народа или лучших представителей его, самым
раболепным образом не переставая возвеличивает все их слова и поступки, как
бы глупы и злы они ни были. Приближенные же мужчины, женщины, духовные,
светские, - все люди, не дорожащие человеческим достоинством, стараясь
перещеголять друг друга утонченной лестью, во всем потворствуют им и во всем
обманывают их, не давая им возможности видеть настоящую жизнь. Люди эти
могут прожить сто лет и никогда не увидать настоящего свободного человека и
никогда не услыхать правды. Ужасаешься иногда, слушая слова и видя поступки
этих людей; но стоит только вдуматься в их положение, чтобы понять, что
всякий человек на их месте поступал бы так же. Разумный человек, очутившийся
на их месте, может сделать только один разумный поступок: уйти из этого
положения; оставаясь же в их положении, всякий будет делать то же самое.
В самом деле, что должно сделаться в голове какого-нибудь Вильгельма
германского, ограниченного, малообразованного, тщеславного человека с
идеалом немецкого юнкера, когда нет той глупости и гадости, которую бы он
сказал, которая бы не встречена была восторженным hoch (*) и, как нечто в
высшей степени важное, не комментировалось бы прессой всего мира. Он скажет,
что солдаты должны убивать по его воли даже своих отцов - кричат ура! Он
скажет, что Евангелие надо вводить железным кулаком - ура! Он скажет, что в
Китае войска должны не брать в плен, а всех убивать, и его не сажают в
смирительный дом, а кричат ура и плывут в Китай исполнять его предписание.
Или скромный по природе Николай II начинает свое царствование тем, что
объявляет почтенным старикам на их желание обсуждать свои дела, что
самоуправление есть бессмысленные мечтания, и те органы печати, те люди,
которых он видит, восхваляют его за это. Он предлагает детский, глупый и
лживый проект всеобщего мира, в то же время делает распоряжения об
увеличении войск, и нет пределов восхвалению его мудрости и добродетели. Без
всякой надобности, бессмысленно и безжалостно он оскорбляет и мучает целый
народ - финляндцев, и опять слышит только одобрения. Устраивает, наконец,
ужасную по своей несправедливости, жестокости и несообразности с проектом
мира, китайскую бойню, и все, со всех сторон, восхваляют его в одно и то же
время и за победы, и за продолжение мирной политики своего отца.
(* Ура (нем.) *)
В самом деле, что должно делаться в головах и сердцах этих людей?
Так что виноваты в угнетениях народов и в убийствах на войнах не
Александры, и Гумберты, и Вильгельмы, и Николаи, и Чемберлены, руководящие
этими угнетениями и войнами, а те, кто поставили и поддерживают их в
положении властителей над жизнью людей. И потому не убивать надо
Александров, Николаев, Вильгельмов, Гумбертов, а перестать поддерживать то
устройство обществ, которое их производит. А поддерживает теперешнее
устройство обществ - эгоизм людей, продающих свою свободу и честь за свои
маленькие материальные выгоды.
Люди, стоящие на низшей ступени лестницы, частью вследствие одурения
патриотическим и ложно-религиозным воспитанием, частью вследствие личной
выгоды, поступаются своей свободой и чувством человеческого достоинства в
пользу людей, стоящих выше их и предлагающих им материальные выгоды. В таком
же положении находятся и люди, стоящие на несколько высшей ступени лестницы,
и также вследствие одурения и преимущественно выгоды поступаются своей
свободой и человеческим достоинством; то же и с стоящими еще выше, и так это
идет до самых высших ступеней - до тех лиц, или до того одного лица, которое
стоит на вершине конуса и которому уже нечего приобретать, для которого
единственный мотив деятельности есть властолюбие и тщеславие и которое
обыкновенно так развращено и одурено властью над жизнью и смертью людей и
связанной с нею лестью и подобострастием окружающих его людей, что, не
переставая делая зло, вполне уверено, что оно благодетельствует
человечество.
Народы, сами жертвуя своим человеческим достоинством для своих выгод,
производят этих людей, которые не могут делать ничего другого, как то, что
они делают, а потом сердятся на них за их глупые и злые поступки. Убивать
этих людей - все равно что избаловать детей, а потом сечь их.
Для того чтобы не было угнетения народа и ненужных войн и чтобы никто не
возмущался на тех, кто кажутся виновниками их, и не убивал их, надо,
казалось бы, очень мало, а именно только то, чтобы люди понимали вещи, как
они есть, и называли их настоящими именами; знали бы, что войско есть орудие
убийства и собирание и управление войском, - то самое, чем с такой
самоуверенностью занимаются короли, императоры, президенты, - есть
приготовление к убийству.
Только бы каждый король, император, президент понимал, что его должность
заведования войсками не есть почетная и важная обязанность, как внушают ему
его льстецы, а скверное и постыдное дело приготовления к убийствам, - и
каждый частный человек понимал бы, что уплата податей, на которые нанимают и
вооружают солдат, и тем более поступление в военную службу не есть
безразличный поступок, а дурной, постыдный поступок не только попущения, но
участия в убийстве, - и сама собой уничтожилась бы та возмущающая нас власть
императоров, президентов и королей, за которую теперь убивают их.
Так что не убивать надо Александров, Карно, Гумбертов и других, а надо
разъяснить им то, что они сами убийцы, и, главное, не позволять им убивать
людей, отказываться убивать по их приказанию.
Если люди еще не поступают так, то происходит это только от того гипноза,
в котором правительства из чувства самосохранения старательно держат их. А
потому содействовать тому, чтобы люди перестали убивать и королей, и друг
друга, можно не убийствами - убийства, напротив, усиливают гипноз, а
пробуждением от него.
Это самое я и пытаюсь делать этой заметкой.
8 августа 1900.
КОММЕНТАРИИ
Статья "Не убий", получившая широкую известность благодаря ее заграничным
изданиям и рукописным копиям. За издание ее в Петербурге редактор
издательства "Обновление" Н.Е.Фельтен в 1907 г. был отдан под суд. В России
легально статья была впервые напечатана в 1917 году издательством "Задруга".
В июле 1900 года анархистом Г.Бресси был убит итальянский король Гумберт
I. Это событие вызвало множество откликов во всех европейских странах, в том
числе и в России, где монархическая и церковная печать подняла озлобленную
травлю тех, кто осмеливался выступать против самодержавия.
В первом варианте статья Толстого об этом событии имела заглавие "Убийство
Гумберта". Решив придать ей более широкое значение, Толстой подверг ее текст
семикратной переработке. В августе 1900 года статья была закончена, и
писатель отправил ее в Лондон, где она была напечатана в "Листках
"Свободного слова" под заглавием "Не убий".
Через два месяца Толстой записал в дневнике: "Не убий" во всех газетах,
даже в итальянских, с исключениями. Жду посетителей". Здесь "посетителями"
Толстой называет жандармов, в 1862 году произведших в поисках "крамолы" (в
его отсутствие) обыск в Ясной Поляне. На этот раз они не появились в доме
писателя.
Когда по суду казнят королей...- Толстой называет здесь английского короля
Карла I, по приговору Верховного трибунала казненного в 1649 году;
французского короля Людовика XVI, казненного по приговору Конвента в 1793
году; мексиканского короля - австрийского эрцгерцога Максимилиана Габсбурга,
казненного по приговору республиканского суда в 1867 году.
...или в дворцовых революциях убивают их... - далее Толстой называет
императора Петра III, убитого группой офицеров-заговорщиков в 1762 году;
императора Павла, убитого в 1801 году группой офицеров.
...но когда убивают их без суда... как Генриха IV. - Далее в статье
названы английский король Генрих IV, убитый в 1610 году
террористом-католиком Ф.Равальяком; император Александр II, казненный по
приговору Исполнительного комитета "Народной воли" 1 марта 1881 года;
императрица австрийская (вероятно, имеется в виду дочь австрийской королевы
Мария-Антуанетта) жена Людовика XVI, казненная по приговору Конвента в 1793
году; шах персидский Насреддин, убитый в 1896 году.
Варфоломеевская ночь... - В ночь под праздник св. Варфоломея 24 августа
1572 года в Париже было убито до 30 тысяч гугенотов. Расправу над ними
произвели католики, ослепленные религиозным фанатизмом.
...версальские бойни... - зверская расправа войск Тьера над французскими
коммунарами в 1871 году.
...тысячи русских, погибших под Плевной... - бои за болгарский город
Плевну, шедшие во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов.
...итальянцев, гибших в Абиссинии... - речь идет об итало-абиссинской
войне 1895-1896 годов.
...Николай II... бессмысленные мечтания... - В середине января 1895 года
только что вступивший на русский престол Николай II грубо "отвел"
предложения земских деятелей о привлечении представителей народа к делам
управления страной. Царь назвал эти предложения "бессмысленными мечтаниями".
Толстой расценил это как "необдуманный, дерзкий, мальчишеский поступок
молодого царя". Вскоре он написал по этому поводу статью, оставшуюся
незаконченной, изданную под редакторским заглавием "Бессмысленные мечтания".
...Он предлагает детский, глупый и лживый проект всеобщего мира... -
Николай II явился одним из инициаторов проведенной в 1899 году в Гааге
конференции по разоружению.
...китайскую бойню... - речь идет об интервенции войск нескольких
иностранных держав в Китае, имевшей место в 1900 году.
Вернуться к разделу «Толстой»
